О, Шелли!

Джим Парсонс порадовал в этом году фанатов «Теории большого взрыва» получением премии «Золотой глобус» 2011 в номинации лучший комедийный актер телесериала. Это не первая премия талантливого актера, в прошлом году он стал обладателем премии Эмми. И надо сказать, что награды более чем заслуженные. Шелдон Купер – гениальный самовлюбленный и абсолютно асоциальный физик вот уже четвертый год заставляет «сползать под стол» от хохота миллионы телезрителей в 63 странах мира.

Согласитесь, он просто бесподобен!



Хочется сказать отдельное спасибо сценаристам этого шедевра и студии Кураж-Бамбей за адаптацию его для русскоязычного населения. Вы жжоте однозначно!



Роль физика по ТВ, изменило Ваше отношение к науке?

В юности я очень увлекался метеорологией. Я жил на побережье Мексиканского залива, где дули ураганы. Это как раз тот предмет, который я завалил в колледже: метеорология. У меня нет интереса к данным и сведениям, – но мое увлечение стало тем, что дало прекрасную основу для шоу. Что меня удивило, так это то, насколько это стало благодатной темой для шоу. Это изумительно! Ведь все в мире может быть привязано к шоу, и мы можем найти оправдание, почему это здесь. Это палитра с множеством цветов, поскольку наука – это все вокруг. Я думаю, что это одна из величайших вещей, которые у нас есть (в «Теории Большого взрыва» The Big Bang Theory). Но я больше не смотрю Нову (Nova, популярный научный американский сериал, освещающий актуальные открытия).

Как Вам удается сделать довольно неприятный характер вполне симпатичным?

Сценаристы делают все, чтобы смягчить более жесткие слова. Другое дело, как другие персонажи реагируют на него – с раздражением и нежеланием мириться с его словами и поведением. Это как бы транслируется аудитории: «Ну, раз они говорят, что это нормально. Это изнурительно, но не обидно». Лично я не пытаюсь смягчить Шелдона. Честно говоря, часто суть именно в том, чтобы он раздражал. Я иногда бешусь, зазубривая реплики, и просто переношу это раздражение на экран.





Вы сделали много на сцене. Это ваша «первая любовь»?

Да. И я не любил сильнее ничего. Нужно постараться, чтобы подходить, соответствовать, сыграть ситуацию. Я не завишу от камеры. Театр был раньше кино. И театр был моим главным желанием. Хотя, в детстве, я говорил, что мечтаю быть кинозвездой, я не это имел в виду, я хотел одного – играть, просто не знал слова актер.

Вы не беспокоитесь, что Вам сложно будет избавиться от амплуа Шелдона?

Нет, я не боюсь этого. Это уже происходит в определенной степени. Все, что я могу сделать это продолжать работать, ходить на прослушивания, общаться с людьми – и что бы то ни было попытаться показать им другие цвета. Это не беспокоит меня. Я люблю играть эту роль. Я подхожу на эту роль не в большей степени, чем на многие другие. Понимаете, я предельно честен, я могу говорить всякие научные штучки, шутить. Но я, к примеру, никогда не видел «Стар трек», я не знаю «Доктора Кто».



Замечали ли Вы, что непреднамеренно подражаете Шелдону, его мимике и странностям?

У меня есть тенденция трещать, как он. Я могу мурчать (prrrr) как он. Есть нечто музыкальное в том, как он говорит. Это иногда звучит в моей собственной речи. Но что появилось раньше? Делал ли я это до того, как сыграл эту роль? Я не совсем уверен.

Хоть этого и не говорят в фильме, очевидно, Шелдон страдает некоторой степенью Аспергера или аутизма. Как вы готовились сыграть такой образ?

Никак. Мы уже отсняли и запустили несколько серий, прежде чем я задался вопросом аспергера-аутизма. Я спросил об этом у сценаристов и они ответили: «нет, у него этого нету. Для нас было полезно использовать некоторые «аспергианские» черты, но мы должны быть в состоянии отойти от них, если захотим».



Насколько глубоко вы погружаетесь в науку для съемок?

Достаточно, чтобы пройти эпизод. С некоторыми теориями я бегло знакомлюсь, чтобы понимать, о чем идет речь в разговоре.

Вы легко запоминаете шутки Шелдона?

И да, и нет. Дэвид Сальцберг – наш научный консультант, иногда может преподнести письменную шутку в формульном виде на доске и она до меня она не доходит. Иногда, даже после объяснения я не нахожу ее забавной. И не потому, что это не смешно. Это, возможно потому, что я слишком глуп, чтобы понять ее. Каждый раз, в такой ситуации, они пишут шутки на простом английском, чтобы я знал, как мне работать, и я понимаю, что не успеваю за их мыслью. Слава богу, такие случаи были крайне редко.



Какую из шелдоновских футболок Вы бы взяли себе?

Там есть черная футболка с Бэтменом, которая мне очень нравится. И еще голубенькая с цветными полосами, как на тесте телевизора. От этой я вообще без ума!

Какая Ваша любимая научно-фантастическая книга, фильм, телешоу?

Моим любимым фантастическим фильмом во все времена был фильм «Близкие контакты третьего вида». Я был также поклонником «Звездных войн», но «Близкие контакты» просто обожаю. Он восторгает и одновременно утешает меня. Есть жизнь и там.



Если бы вы оказались на острове без каких-либо технологий, какие бы три вещи Вы взяли с собой?

Пианино. Блокнот. Что еще? Это сложно. Вы знаете что? Я бы оставил блокнот, и взял обеих моих собак. Но они там умрут.

У Шелдона есть словечко «Bazinga» (в переводе Кураж-Бамбей звучит как «Бугагашенька»). Как оно появилось?

Я не могу вспомнить, было ли это слово в первоначальном сценарии. Просто Шелдону нужно было словечко, чтобы произнести в конце одной фразы и Ли Эронсон предложил Базинга, типа «это достаточно нелепо – давай это сделаем».



Никогда не думал, что у меня появится собственное словечко на ТВ. Но я обожаю его. Это уникальное слово. Бугагашенька!

Материал скомпонован из интервью Джима Парсонса журналу «TIME», а также видео-интервью «10 questions to Jim Parsons»